Справедливости ради нужно признать, на здравоохранение у нас выделяются немалые средства, открываются новые лечебные учреждения, закупается современное оборудование, но качество обслуживания все равно хромает: люди жалуются на большие очереди в поликлиниках, долгое ожидание узких специалистов и направлений на КТ и МРТ, отсутствие квалифицированных врачей и прочее. Свою точку зрения по этому поводу высказал известный хирург, ветеран здравоохранения ЗКО, много лет возглавлявший облздравотдел, Бактыгали Ахметов.
О системе и контроле
– В адрес системы обязательного медицинского страхования в последнее время звучит немало критики. Тоже считаете, что ее внедрение было опрометчивым?
– Я так не думаю. Внедрение системы ОСМС было обусловлено необходимостью увеличения доступности медпомощи. Это прогрессивная система, признанная в мировой практике. Но сделано это было, на мой взгляд, с массой недостатков из-за несовершенства законодательства по вопросам здравоохранения. Поэтому сейчас со стороны населения идет вполне обоснованная критика в части качества и доступности медуслуг, низкой врачебной квалификации и прочего. Медицина всегда требовала большого финансирования, с этим было непросто и в бытность моего руководства. Внедрением страховой медицины мы занимались еще с 1993 года, когда наша область перешла на эту систему. На первых порах было предусмотрено два вида финансирования. Первое включало работников госучреждений, безработных, детей, беременных женщин, инвалидов, которых финансировало государство. Второе – за счет работодателей предприятий, заводов, колхозов и совхозов, которые тоже страховали своих работников. В то время даже не было расчетов, чтобы определить, какой процент от фонда заработной платы пойдет на страховую медицину. Владея бухгалтерской практикой, лично этим занимался. Собрал данные, сколько западноказахстанцев в год обращается за первичной, вторичной медпомощью, сколько поступает в стационары. Высчитал примерную стоимость за каждый прием в поликлинике и сколько в среднем койко-дней составляет пребывание в больнице. Нашел данные по числу работающих граждан, их фонда заработной платы, все это посчитал и пришел к выводу, что этот показатель должен составлять 5,7%. Многие тогда были против, директора заводов недопонимали, и мне пришлось доказывать расчеты на сессии. Мы работали по собственно разработанной схеме, а спустя полтора года наш опыт был взят за основу в республике. Однако сейчас наблюдается в этом деле какая-то неразбериха. За соцмедстрахование платит работодатель, бюджет, сам работник... При этом в госучреждениях не хватает квалифицированных врачей, идет их переток в частную среду, где вообще сложно что-либо регулировать. То есть в итоге контроль за врачебной деятельностью был упущен.
– А как вы в свое время контролировали нерадивых работников?
– Когда работал начальником облздрава, наша область была единственной, где осудили врачей по инициативе руководителя управления в моем лице. Я посчитал их действия преступлением, за которые они в обязательном порядке должны были понести наказание. Был такой случай, когда в одном из районов акушер-гинеколог с семилетним стажем два дня продержал в больнице женщину с внематочной беременностью, оперировать самостоятельно не смогли и в Уральск вовремя не доставили. В итоге начался процесс инфицирования, пошел сепсис, и она погибла. На коллегии врачу был объявлен строгий выговор. Однако через время из этой же больницы в областной центр вновь поступила молодая девушка в тяжелом состоянии. Как выяснилось, этот же горе-специалист во время аборта проткнул ей матку. Требовалось срочное удаление, что и было сделано. Жизнь спасли, но функция деторождения у 18-летней пациентки была навсегда утрачена. Был подан иск в суд, но прокуратура посчитала иначе и все вернула. Тогда мы собрали служебную коллегию, провели расследование, разобрали все по пунктам, в чем конкретно состояла врачебная вина. В итоге дело было возобновлено, врачу дали четыре года. Еще один случай касался другого районного врача, у которого в больнице без медицинской помощи на дому умерли два ребенка. Оказалось, на вызов ходил фельдшер, а врач не пошел, сославшись на то, что он якобы не является педиатром. При этом, напомню, что фельдшер учится в колледже два с половиной года, а врач – в университете шесть лет и имеет более высокую квалификацию… Второго посадили на два года.
– Проблема квалифицированных и ответственных кадров в медицине всегда была актуальна. Что, на Ваш взгляд, является определяющим в их отборе и подготовке?
– Отвечая на этот вопрос, вспоминаю, как-то я приехал в больницу Фурмановского района. Смотрю, в кабинете без посетителей сидит и скучает молодой хирург, а к простому фельдшеру образовалась огромная очередь. Задаю ему вполне резонный вопрос: «Почему не работаешь?» Он мне говорит, мол, что ж теперь на улице больных искать. А как же диспансерные пациенты с хроническим холециститами, аппендицитами и прочими заболеваниями, которых тоже может хирург осматривать? Для чего тогда учиться шесть-восемь лет, чтобы потом оставаться равнодушным? Неужели фельдшер грамотнее в этом плане? Думаю, таких специалистов нужно гнать из профессии! Я это к тому, что сейчас не хотят вникать в медицинскую работу не только на уровне управлений, но и лечебных учреждений, где главврачи не знают, с какими конкретно заболеваниями у них находятся пациенты, есть ли у них хронические патологии и идут ли они на поправку от назначенного лечения. Раньше, если поступал тяжелый больной, обязательно собирали консилиум и рассматривали каждый индивидуальный случай в коллегиальном порядке. Считаю, что врач должен быть от Бога: знающий, работоспособный, порядочный, неравнодушный, вникающий в суть проблемы. Но у нас все выстроено как-то странно – не во благо пациента, а наоборот. К примеру, чтобы попасть к окулисту или лору, нужно в поликлинике сначала занять очередь к участковому врачу, взять направление, потом, возможно, встать в очередь на портал. Правда, новый министр здравоохранения РК недавно упростила этот порядок, но все равно не ко всем узким специалистам можно попасть напрямую. Конечно, нужно повышать уровень контроля качества, работать над обучением и отбором кадров. И частную медицину также необходимо включать в общую систему, проверять, контролировать. Чтобы при поступлении в стационары, пусть даже в платные клиники, врачи лечили не только строго по протоколу, когда человек поступает с определенным заболеванием, но и брали в расчет хронические болезни. В советское время, когда в больницу попадал ребенок до трех лет, его мать в обязательном порядке тоже обследовали и лечили. То есть оздоровление велось одновременно. А у нас что? Два года назад супруга моего одноклассника поступила в частную больницу по поводу неврологического заболевания, пролечилась там 12 дней, а через полтора месяца умерла от запущенной стадии рака легких. Как это могло произойти? Человек лежал в больнице, лечили одно, а умерла от совсем другого, о чем врачи даже не знали!
О врачебном деле
– Расскажите, с чего начинали свой путь в медицину?
– После окончания вуза (закончил Актюбинский мединститут – авт.) меня направили в п. Новая Казанка, а потом срочно перевели в Казталовскую районную больницу в качестве хирурга. Работал очень активно, а через девять месяцев неожиданно предложили должность главного врача Джамбейтинского района (ныне Сырымского – авт.). Несколько раз вызывали в облздравотдел, отказывался. Это было в 1965 году, мне исполнилось всего 26 лет и сразу практически после вуза возглавить больницу было боязно да и хотелось продолжать хирургическую практику. Но мне напомнили о возложенном на меня доверии, и так вынужденно поехал в Джамбейту, где работал три года. За это время впервые открыл станцию скорой помощи, в районной больнице стали проводить серьезные операции, включая не только аппендицит, но и по удалению матки, селезенки, резекцию кишечника и другие. Население меня сразу зауважало, приняло в ряды своих почитаемых земляков. Но потом призвали в Армию, где я работал хирургом в дивизионном госпитале Туркмении, а также в подразделении Средне-Азиатского военного округа. Потом предложили должность ведущего врача-хирурга округа, но я вернулся на свою малую Родину и пошел работать хирургом в областную клиническую больницу. Набирался опыта, получил первую категорию, а потом был выдвинут главврачом Каменского района (переименован в Таскалинский с центром Таскала – авт.). На этом месте проработал пять лет, добился увеличения больничных койко-мест – с 50 до 120, построил 12 фельдшерско-акушерских пунктов и начал строительство новой районной больницы на 120 коек. К слову, когда работал в Каменке, по рекомендации руководителя района Саткали Сапарова, который был сильным и мудрым организатором и душой болел за сферу здравоохранения и приглашал на работу сильные кадры, вступил в ряды Коммунистической партии, а потом через обком был назначен заместителем главного врача областной клинической больницы. Хотя я хотел остаться в районе, но нас тогда не спрашивали, раз коммунист, обязан оправдывать возложенное доверие и двигаться дальше. Приехал в Уральск в феврале 1976 года и проработал на этом месте пять лет.
– Многого удалось добиться на этой административной должности?
– Тогда в облбольнице действовало 22 отделения, при каждом работала старшая сестра и сестра-хозяйка, которые принимали в аптеке лекарства, получали постельное белье, сдавали в лабораторию анализы. Во всем этом наблюдалась разрозненность, свыше 60 человек целыми днями бегали туда-сюда. Я стал задумываться о централизации системы по доставке всего необходимого для больницы. Для этих целей выделил стационарную машину, ее оснастили кузовом, назначили одного ответственного, который и занимался сбором заявок с каждого отделения и доставкой вышеперечисленных медикаментов и прочего. То есть вопрос был решен. К слову, этот и другие подходы в организации работы медучреждения взял на заметку в ходе курсов для главврачей, когда был в Ленинграде и ездил в Ригу. Потом открыл и оборудовал специальный кабинет, где специалисты централизованно занимались составлением историй болезней пациентов. Сведения стекались со всех отделений по телефону, и с помощью магнитофонной записи и печатных машинок документы быстро оформлялись. Это было сделано впервые на уровне республики. Также была внедрена и телефонная передача ЭКГ. В те годы в районах наблюдался дефицит кадров, инфаркты больных порою было некому расшифровать. ЭКГ стали передавать по телефону, здесь все записывалось и проводилась расшифровка: есть у человека инфаркт или нет. Правда, потребовалась отдельная телефонная линия, насчет которой сумел договориться с руководителем управления связи. А в январе 1981 года меня опять же через обком выдвинули на должность руководителя облздравотдела (ныне управление здравоохранения ЗКО – авт.). И уже через полгода ко мне приехала министерская проверка в составе 20 человек во главе с первым заместителем М. Грибановым. Он был очень грамотным и требовательным специалистом, лучшим в своем деле, на котором, по правде говоря, держался весь минздрав КазССР. И этот человек остался довольным проверкой, огласив ее итоги на бюро обкома партии. Так что я вдохновленный высокой оценкой профессионала принялся за дальнейшую работу.
О призвании
– Исходя из архивов, у Вас немало заслуг в бытность руководителем облздравотдела, когда своими делами и выдающимися организаторскими способностями смогли доказать, что являетесь настоящим патриотом медицины. Какие примеры можете привести?
– За тот период было, действительно, внедрено много новшеств. По моей инициативе на базе санатория-профилактория «Нива», который тогда относился к управлению «Казсельхозтехники», был создан единственный в республике реабилитационный центр для перенесших инфаркт больных. Я договорился об открытии одного корпуса на 30 коек, и это событие, по моему убеждению, было очень важным для нашей области. Ведь показатель повторных инфарктов и смертность от них были на очень высоком уровне. И только грамотная реабилитация могла исправить ситуацию. Вопрос удалось решить не сразу, а только после того, как эту инициативу поддержал первый секретарь обкома М. Ихсанов. Реабилитационный центр оснастили специальным оборудованием и стали туда направлять пациентов, которых могли наблюдать в хороших условиях. В результате снизились показатели смертности и повторных инфарктов, причем, больные, восстановив свое здоровье, возвращались к привычному труду в 93% случаев. Если ранее пребывание в больничных листах при обширных инфарктах составляло 180-200 дней, благодаря реабилитации мы смогли сократить его до 120 дней, подтвердив, тем самым, и экономический эффект. Изначально этому вообще даже не верили. Истории болезни пациентов приехали изучать представители минздрава из Москвы. В «Ниве» состоялось совещание, на котором заслушали наш опыт, признав его передовым на уровне всего Союза. В те годы в Уральске была открыта и отдельная кардиологическая больница, которая действовала только в Алматы и Караганде. Был внедрен новый хозяйственный механизм, суть которого заключалась в возможности перераспределять неизрасходованные средства на другие статьи здравоохранения, чего нельзя было сделать ранее. Ведь на каждую статью, включая хозрасходы, инвентарь, медикаменты и прочее, выделялись определенные суммы, которые нельзя было использовать на другие цели, что вызывало массу неудобств. Новый механизм, внедренный по всей области, давал эту возможность вплоть до того, что мы могли выплачивать премии отличившимся медработникам в качестве поощрения. Была построена и ремонтная автобаза для санитарного транспорта с заправочной станцией. И тоже все шло через проблему (не было отдельной статьи для финансирования такой автобазы), но, если есть инициатива, все можно преодолеть. После того как я съездил в минфин и доказал данную необходимость, в Уральске проводили обслуживание и капитальный ремонт всего медицинского автотранспорта из каждого района. Благодаря настойчивости в нашей области открылся и был компьютеризирован третий в республике Диагностический центр, хотя в первую очередь для этого отбирались крупные промышленные города, а Уральск практически замыкал список, следуя которому, такой центр здесь мог вообще не появиться.
– Считаете, что нынешним работникам медицины в большинстве недостает инициативности?
– Прежде всего, это, конечно, работа над инициативой человека – просто так никогда ничего с небес не свалится. Помню, когда работал в облздраве, в одной из местных газет как-то вышла статья о том, что людям приходится по несколько часов простаивать в очередях для сдачи анализов. Я удивился, пошел в поликлинику, понаблюдал – действительно, прошло 40 минут, а очередь лишь незначительно продвинулась. Оказалось, что вместо положенных 12 забор крови в лаборатории проводят лишь две медсестры. Меры были тут же приняты. Поставили дополнительные столы, добавили медсестер, и дело сразу пошло. Но для этого начальник облздрава должен был увидеть и указать. Именно безынициативность главврача и привела к такому безобразию. Каждый медработник должен осознавать, что он служит медицине, что ему доверили самое главное – здоровье и жизни людей… Когда в 1985 году меня пригласили на должность первого заместителя в минздрав и вызвали в обком Алматы, я отказался. Возможностей было бы много, но перспектива получить там квартиру или еще что-то меня не прельщала, главным было – приносить пользу своим землякам. Так что все зависит от личности каждого работника, его отношения к общему делу, неравнодушия. Уверен, что клиницистам нужно работать над качеством облуживания населения. Нельзя ставить диагноз на основе простого описания, анализа рентгена или УЗИ, нужно основательно смотреть больных, мыслить при этом. Потом, на мой взгляд, в медвузах вообще не должно быть коммерческих отделений. А у нас сейчас стали готовить простых менеджеров, которые, не зная клиники заболеваний, могут быть главными врачами, в подчинении у которых находится до 20 врачей. Однако не зная клиники, как можно контролировать других?
Беседовала Галина Каренских,
zhaikpress.kz
