В свете грядущего референдума и жарких обсуждений, которые разгораются в обществе, наиболее актуальной становится информация не столько от так называемых лидеров общественного мнения, сколько от людей, которые действительно знают, что такое атомная энергетика и ядерные технологии. Директор Аксайского филиала Республиканского государственного предприятия на праве хозяйственного ведения «Институт ядерной физики» Министерства энергетики Республики Казахстан Владимир Новозенко ответил на наиболее часто встречающиеся вопросы.
– Владимир Александрович, 6 октября в стране пройдет референдум, который был инициирован Главой государства. Народу Казахстана предстоит сделать выбор в пользу строительства АЭС или выступить против. Какого мнения придерживаетесь Вы?
– Я являюсь сторонником строительства атомной электростанции в Казахстане, безусловно. Тот вопрос, что Казахстану нужна энергия, вопросов никаких уже не вызывает. Потребление энергии растет где-то по 3% в год. По итогам прошлого года Казахстан закупил энергию у своих соседей на 100 млрд тенге. Это большие суммы, и они будут только расти. Нам нужно энергетику свою развивать. Сейчас у нас 70% генерации осуществляется на угольных электростанциях. Если посчитать еще станции на газе и нефти, это 85% тепловой генерации. Но дело в том, что Казахстан взял на себя обязательство прийти к углеродной нейтральности к 60-му году. А тепловые станции грязные. То есть они выбрасывают в окружающую среду огромное количество парниковых газов. Я уже не говорю о том, что образуются сотни тысяч тонн отходов. Поэтому вводить в строй тепловые мощности нежелательно. Их нужно как раз будет со временем выводить из эксплуатации.
Нам надо ориентироваться на зеленую энергетику. Что это? Гидроэлектростанции. Но в Казахстане нет столько гидроресурсов, чтобы восполнить наши потребности за счет ГЭС. Возобновляемые источники энергии (ВИЭ). Это очень хороший вариант. На самом деле он сейчас в тренде. ВИЭ развиваются, в том числе и у нас в Казахстане. Но есть большая проблема – ненадежность. Они очень сильно зависят от погодных условий и не могут обеспечить бесперебойную подачу энергии. ВИЭ относятся к так называемым маневренным мощностям. Они хороши для прохождения пиков потребления, где-то в каких-то регионах добавить энергии в общую энергосистему. А нам нужна базовая генерация. И тут только один вариант остается – атомная электростанция.
– Какова мощность АЭС?
– Мощность одного реактора, из тех предложений, которые сейчас поступили, где-то от 1000 до 1400 мегаватт. Два реактора, соответственно, дадут 2,5 тысячи мВт. Сейчас вся установленная мощность всех электростанций в Казахстане составляет порядка 20 тысяч мегаватт, если не ошибаюсь.
– Когда говорят об атомной электростанции, многие граждане вспоминают о Чернобыле, Фукусиме. Насколько безопасны АЭС в эксплуатации?
– Да, такие опасения, конечно, существуют. Мы их все слышим, но дело в том, что фукусимский реактор был построен в 1971 году, чернобыльский – в 1977-м. Это реакторы второго поколения. С конца 90-х годов строят уже реакторы III поколения, а сейчас уже III+.
Трагедии, что случились на Чернобыле, Фукусиме привели к переосмыслению всей системы безопасности на АЭС. Сейчас постоянно вводятся новые системы безопасности и контроля. В частности, пассивные системы контроля на реакторах III+, которые работают без вмешательства оператора. Это очень важно в критической ситуации. Поэтому сравнивать фукусимский и чернобыльский реактор с планируемым к строительству вообще нельзя. Сегодня 40% стоимости строительства станции составляют системы безопасности. Вероятность случая какой-то большой аварии оценивается как 1 случай на 10 млн лет. Представляете? Вот для ТЭЦ, например, этот показатель в 80 раз выше.
– Люди опасаются радиации и того воздействия, которое может оказать работа АЭС на население и природу.
– Да, люди почему-то всегда боятся радиации. Но дело в том, что при штатной работе атомной электростанции никакого повышенного радиационного фона выбросов радиации никогда не происходит. Например, вблизи атомной электростанции индивидуальные дозовые нагрузки в 5-10 раз меньше, чем около угольных электростанций.
Поэтому никакого негативного воздействия именно со стороны радиации от атомной электростанции можно не опасаться.
– Многих беспокоит проблема с радиоактивными отходами. Как происходит их утилизация?
– Проблема радиоактивных отходов, она немного обросла некими мифами. Можно слышать такие высказывания, что мы оставим потомкам горы радиоактивных отходов. Ну, давайте вместе подумаем. На АЭС, конечно, образуются радиоактивные отходы. На один гигаватный реактор в год образуется примерно 50 тонн отходов. Срок эксплуатации станции 60 лет. То есть всего образуется 3000 т. Это что, горы? Для примера: по оценке энергетиков, угольная генерация в России за всю историю выдала где-то полтора млрд тонн золоотвалов. Вот это горы.
Отходы атомной электростанции бывают жидкими и твердыми. Твердые уже давно не считаются отходами. Они содержат большое количество урана, образовавшегося там плутония и рассматриваются в качестве топлива для реакторов следующего поколения. Поэтому они не утилизируются, а хранятся для дальнейшего использования в энергетике.
– Владимир Александрович, один из моментов, интересующих обывателей, это персонал станции. Сможет ли Казахстан эффективно обучать своих специалистов?
– Давайте вспомним для начала, что в Казахстане с 1973 по 1999 год эксплуатировалась энергетическая ядерная установка реактор БН-350 в составе Мангистауского атомно-энергетического комплекса (МАЭК). Сейчас в стране работает три ядерных исследовательских реактора: два в Курчатове и один находится в Алматы при Институте ядерной физики. О последнем стоит побольше рассказать. Этот реактор ВВРК за исключением отсутствия энергетической части практически аналогичен тому, который предполагается строить в Казахстане. За всю историю энергетики не было ни одного аварийного случая на реакторах такого типа. Системы управления, безопасности и контроля аналогичны. И всем этим хозяйством управляет наш персонал, который обучался в казахстанских вузах и получил практику именно по управлению нашим реактором.
Что касается теоретической подготовки, в Казахстане шесть вузов занимаются подготовкой специалистов по таким направлениям. На бакалавриате, магистратуре и докторантуре обучаются порядка 9000 человек. Из них 250 по направлениям ядерная физика, ядерная энергетика, материалы для ядерной энергетики. Поэтому говорить о том, что у нас нет специалистов не совсем корректно. Для работы на АЭС требуется персонал в 2000 человек, из них почти 400 специалистов по ядерно-физическому профилю для атомной отрасли. Я думаю, мы способны подготовить такое количество персонала для работы на нашей станции.
– Есть ли у Казахстана потенциал к дальнейшему развитию атомной энергетики?
– Да, считаю, что потенциал очень большой. Пока идет речь о строительстве одной станции. По прогнозам к 2035 году потребление энергии составит более 150 млрд кВт.ч. А генерация на современном этапе, которая есть, сможет обеспечить только 135 млн. Выпадающую генерацию надо чем-то замещать. ВИЭ какую-то часть, безусловно, восполнят. Но в качестве надежной базовой генерации нужно строить АЭС. Специалисты говорят о том, что желательно уже сейчас проектировать станцию не на 2 реактора, а на 3 или 4. Нужно еще учесть, что Казахстан является одним из мировых лидеров по производству урана. Это преимущество нужно использовать.
– В чем лично Вы видите суть референдума?
– Думаю, главная задача референдума в том, чтобы люди поняли, что это необходимо, перестали бояться и опасаться каких-то последствий.
– Владимир Александрович, спасибо за подробные ответы. На фоне обсуждений, связанных с потенциальным строительством АЭС, мнение эксперта особенно важно.
Беседовала Мария Пирог,
zhaikpress.kz
Аксайский филиал Института ядерной физики был создан в 1998 году, когда Альянс иностранных компаний выступил оператором Карачаганакского ГНКМ. Основной задачей является обслуживание и мониторинг объектов «Лира».
Объекты «Лира» – это подземные хранилища, которые были созданы с помощью энергии ядерных взрывов, для хранения конденсата. В 1998 году после отказа Альянса иностранных компаний от их использования, объекты были переданы на баланс Института ядерной физики.
