В День Первого Президента Республики Казахстан мы предлагаем нашим читателям подборку отрывков о детстве, юности и начале политической карьеры Елбасы из книги журналиста Геннадия Толмачева «Лидер». Это документальная повесть о первом Президенте Республики Казахстан Н. А. Назарбаеве, изданная в 2000 году тиражом в 25 тысяч экземпляров.
Повесть охватывает период со дня рождения до наших дней. Жизненный путь Н. А. Назарбаева труден, необычен, многогранен. Стремительная карьера Нурсултана Абишевича – это не случайность, не шальная удача, не счастливый лотерейный билет. Это путь волевого, талантливого человека, который умеет преодолевать невероятные трудности и невзгоды, и ему по силам в самые сложные времена добиваться успехов...
От автора
...Знаком с Нурсултаном Абишевичем почти сорок лет. И все годы пристально следил за его метеорным взлетом по тернистому пути к власти и славе. Автор намеренно ввел в текст повествования фрагменты из печатных изданий стран и дипломатическую переписку, в основном, дальнего зарубежья, которые дополняют личностный портрет Президента, полнее раскрывают его многогранную международную деятельность...
Обряд у святого Райымбека
Отцу Н.А. Назарбаева – Абишу, когда сыну исполнилось семь лет, сосед Мефодий Шаповалов как-то сказал:
– Красивый у тебя пацан, Абиш!
Абиш ответил:
– Он не только красивый, но еще и умный...
Когда Нурсултану Назарбаеву стукнуло восемнадцать лет, он учился в ту пору на сталевара на Украине, в Днепродзержинске. Однажды в училище ребята завели полушутливый разговор с мастером Д.И. Погореловым.
– Скажите, Дмитрий Изотович, – попросили они, – кто и кем из нас станет лет через тридцать?
Мастер пристально посмотрел на учеников и, указывая пальцем, произнес:
– Ты, парень, будешь инженером, ты – начальником цеха, ты, – увы,– познаешь тюрьму и лагеря, ну, а ты, Нурсултан, – Погорелов светло улыбнулся, – будешь Председателем Совета Министров Казахстана...
Когда мы на президентском «Боинге» летели из Австралии домой и вели откровенный разговор, я запомнил фразу Нурсултана Абишевича Назарбаева, которую для верности немедленно занес в свой талмуд.
Он сказал:
– Мне, наверное, свыше поручено именно так прожить мою жизнь. Именно мою жизнь и никакую другую.
На свет Нурсултан Абишевич Назарбаев появился 6 июля 1940 года... ...Саманное, пыльное, дружное село Чемолган. Единственная дорога, выложенная крупными булыжниками, вела в цивилизованный мир – Каскелен, где и больница, и школа-десятилетка, и шумный воскресный базар. Но через своих гонцов «цивилизация» проникала и в Чемолган. Круто разделавшись с кулаками, власть задушила и середняков. Один из них классный сапожник (середняк!) Мефодий Шаповалов, у которого в помощниках значился Абиш Назарбаев, отец Нурсултана. Он продавал обувь, справленную Шаповаловым, и за это получал две пары сапог в год и десять рублей. Деньги, впрочем, по тем временам немалые. Но и они пошли на калым, чтобы женить старших братьев. Сам Абиш женился к тридцати годам. Без калыма. По любви.
История сама по себе романтическая, местами с горьким привкусом, но ее знают и бережно хранят в памяти потомки Абиша. Когда началось строительство Турксибской железной дороги, в близлежащих селах и аулах поднялся переполох. Рабочим Турксиба платили живые деньги, кормили обедами. Специальности никакой не требовалось, да им и не обучали. Да и какая, скажите, нужна специальность, чтобы рушить кирками и лопатами землю, тачками волочить ее для насыпи, молотом вбивать костыли в железнодорожное полотно. На могучую стройку подался и Абиш, где его вскоре приметили начальники и поручили возглавить бригаду. Но не только начальники приметили трудолюбивого и смышленого бригадира. Опускала глаза и пунцовела при случайных встречах красавица со станции Чу. Чу! Край света для чемолганцев, а по-нынешнему – дальнее зарубежье. Когда Турксиб вместе с многотысячной армией зэков и постоянными работниками уполз в другие края, Абиш, как и его скромная подруга Альжан, расстались. Расстались, напоследок увидев чудо: паровоз. Черный, огромный, выбрасывающий в небо густые клубы дыма.
– «Кара бука!» – взволнованно и испуганно перешептывались в многолюдной толпе, – Черный бык!
Шло время. На станцию Чу отправилось письмо. На станции Чемолган появился постоянный, хоть и нештатный дежурный, по имени Абиш. И он дождался своего часа. В один из самых прекрасных дней, он, наконец, увидел свою невесту Альжан. Она приехала на поезде, но... на крыше вагона. Что поделаешь: билеты не всем по карману.
Не зря говорят, что жизнь наша полосатая, как зебра. Радости сменяют печали, печали – радости. В счастливую и по-настоящему дружную семью, мышью, зябкой, серой тучкой проникла тревожная правда. Почти три года минуло со дня свадебного тоя, а наследников у Назарбаевых нет. Это горе для казахов, сравнимое – нет, не сравнимое ни с чем. Не заполнить, Богом данную нишу, своим разумом, своими потомками, – великий и непростительный грех. Родные и близкие втихомолку, а то и в полный голос, советовали: «Абиш, пора принимать решение». «Нет!» – стиснув зубы, отвечал Абиш, и родичи знали, что твердость характера у Назарбаевых в крови и, если Абиш сказал «нет», то никакого развода не будет и другую жену он не подпустит и на выстрел.
Народ мудр, вечен, потому и велик всякий народ. Тысячелетиями, по крупицам копит он свою мудрость, хранит традиции, обычаи и самой дотошной науке не разгадать странные порой поступки хомо сапиенс. Уверовал Абиш накрепко, что ему и его жене поможет святой Райымбек. Надо лишь на его могилу принести жертву и совершить священный обряд. Как совершали его предки многие века назад.
Тогда могила Райымбека-батыра высилась на краю Чемолгана. Абиш с Альжан пришли туда, до последнего кусочка раздали жертвенного барана, а затем совершили, подсказанный верующими, священный ритуал. Абиш снял с пояса ремень и накинул на свою шею. Затем достал полотенце, взял его за один конец, другой передал жене и первым пошел вокруг святой могилы. Семь раз они обошли мавзолей, а потом... потом – это почти через шестьдесят лет. Тогда Президент Республики Казахстан Нурсултан Абишевич Назарбаев семь раз обошел святыню всех мусульман Каабу, которая находится в центре главной мечети мира – Масджид ал-Харам.
Но вернемся на окраину пыльного Чемолгана, где свой хадж вокруг могилы святого Райымбека совершили Абиш и Альжан. Просили они у Аллаха и Райымбека одного: пусть родится сын. В глубоком молчании и с великой верой в сердцах, что мольба несчастных дойдет до Бога, они вернулись домой.
Ночью Альжан привиделся удивительный сон. Будто стоит она на берегу бескрайнего синего моря (а море она никогда не видела) и что-то подталкивает ее ступить в воду. Она делает шаг, другой – море по грудь, по шею и накрывает с головой. Она идет по дну и ровно, спокойно, как на суше, дышит. Вдруг замечает под ногами длинное-предлинное ружье.
Альжан наклоняется, поднимает его на плечи и ружье становится, как коромысло, дулом и прикладом касается дна моря. Вышла она на берег с другой стороны. «Сын, будет сын», – разгадали ее сон старые, мудрые женщины.
И не ошиблись. Располнела, разрумянилась Альжан, голос и тот стал звонче. Но не знала, не гадала она, какие муки ее ждут при родах. День, другой, третий – жуткие схватки, но ни сельский фельдшер, ни знахарки не смогли помочь разродиться измученной женщине. Абиш запряг лошадь и повез жену в Каскелен. Булыжная мостовая – и снова неимоверные, до потери сознания, пытки. Наконец, добрались до роддома.
Мальчик родился бездыханным. И лишь после третьего докторского шлепка мальчонка заголосил так, что у какой-то женщины начались преждевременные роды.
– Батыр! – уважительно сказал врач, когда ребенка сняли с весов: 5 килограммов 100 граммов – случай явно не рядовой.
У Аллаха 99 имен. Бабушка соединила два из них: Hyp и Султан. И получил мальчик имя от роду – Нурсултан.
Увы, святое имя не уберегло мальчика от других напастей – болезней. Хоть и крупным на свет явился, но хвори, болячки одолевали его с первых дней рождения. Спал в отличие от других детей на вате: все остальное жгло огнем.
– Не жилец он, – горестно вздыхали родичи, глядя на коленопреклоненную в бесконечной молитве Альжан.
Но выжил, выжил малец! «Всем смертям назло!» Отступили проклятые болезни, сгорела в нежарком костре вата-люлька, Нурсултан встал на ноги. Вместе с другими ребятишками бегал по двору, а потом и по улице. Однажды Нурсултан, сам не понимая почему, вдруг резко остановился и задумчиво посмотрел на гору, высившуюся неподалеку от своего дома. И в один из дней рискнул.
Исцарапанный, в ссадинах шестилетний пацан взобрался на громадный холм, и чудо открылось его детскому взору: бескрайняя зеленая долина, пламенеющие очаги тюльпанов и чистое, без единого облачка голубое небо.
– Пожалуй, это мое самое яркое детское впечатление, – убежденно замечает Президент. – Смотрел я почему-то только на север. Думаю, Темиртау хотел увидеть. – И улыбнулся.
Это был первый осознанный поступок покорителя вершины, и первая взрослая вспышка в мыслях: какая она большая и прекрасная моя Родина...
Я побывал на том холме и, может быть, стоял на том месте, где некогда широко распахнул глазенки мальчишка по имени Нурсултан. Среди всякой всячины, которая лезла в голову, застопорилась одна идея. Пройдут годы, много лет, но наши потомки вечно будут помнить, что Первым Президентом Независимого Казахстана был Нурсултан Абишевич Назарбаев. Я бы хотел, чтобы на этом холме установили небольшой памятник ли, обелиск: стоит гранитный пацан и восторженно смотрит на раскинувшийся под ним мир. И чтобы волосы у Нурсултана были обязательно взъерошены...
«Известия», 1991 год
На пути в Темиртау
Всех выдающихся актеров в юности не принимали в театральные вузы и училища. Как бездарей. А все государственные деятели, со слов биографов, в школах и институтах учились на одни пятерки. Нурсултан, конечно, был отличником и не по свидетельствам борзых летописцев, а как говорят сейчас нувориши: «в натуре».
Послевоенные школьники совсем не те, что нынешние. Сплошь и рядом безотцовщина, матери от зари до зари на полях и фермах и много ли проку от бабушек да ветхих стариков. Жили впроголодь, летом полегче с овощами и фруктами, зимой – тоска.
Балом правила улица. Со своими законами, со своим кодексом чести. Презирали ябед, доносчиков, уважали сильных, рассудительных, дрались до первой крови (это когда закапает из носа или кулаком рассекут губу).
Вспоминая то время, Нурсултан Абишевич развеселившись пошутил:
– В мальчишеские годы я набил столько морд, что они до сих пор единогласно голосуют за мою кандидатуру. Силу всегда уважают. И что любопытно – все как один учились. Хуже, лучше – по уму, по способностям, но к знаниям тянулись жадно, без принуждения. Ну, а когда появился пушок на лице, мальчишки стали постреливать глазами по девичьим стайкам. Но без танцев какие шансы? А кто первый парень на селе? Правильно, гармонист!
Нурсултан так решил: в лепешку разобьюсь, но научусь играть на гармони и домбре.
Но одно дело решить, другое – исполнить. Где взять денег на эти самые музыкальные инструменты? Просить у родителей – смешно и глупо. Выход один: заработать. С утра до вечера, все летние каникулы Нурсултан лепил саманные кирпичи. Издалека таскал глину, месил босыми ногами коричневую жижу с соломой, заливал ее в форму и, поостыв, глина превращалась в саманный кирпич. Пять тысяч кирпичей сварганил Нурсултан, и щедрый сосед отвалил ему за работу аж 32 рубля. А гармонь – двадцать пять на двадцать пять – стоила 29 рублей. Ура? Ура!
Смешные цены по сегодняшним меркам и за труд, и за товары с продуктами. Тужили, но жили.
Из воспоминаний 50-60-х годов. 1 копейка – коробок спичек, 2 копейки – позвонить другу, 3 копейки – стакан воды с сиропом, а городским жителям прокатиться на трамвае или троллейбусе, 11 копеек – мороженое «эскимо», 56 копеек – доллар, который никто сроду в глаза не видел, а если бы увидели, то горько пожалели бы об этом, 2 рубля 12 копеек – злодейка с наклейкой, но ни к Чемолгану, ни к Нурсултану она отношения не имеет. Слова «миллион рублей» употреблял только министр финансов, когда утверждали бюджет. Чтобы подавить ностальгический вздох, напомню: колхозники получали пенсию – 4, 7 и 11 рублей в месяц, стипендия студентов – 22 рубля, хорошая зарплата у селянина – 25 рублей...
Гармонь стоила, как я упоминал, 29 рублей. И Нурсултан стал ее полновластным хозяином. На удивление быстро он научился играть, и зазвучали казахские, русские, украинские мелодии на затененных улицах. Конечно, усталые сельчане гнали прочь от своих домов веселящуюся молодежь и она послушно (старших ого-го как почитали!) через кукурузные дебри уходила на полянку. Случалось и до утра. Чуть позже и с домброй Нурсултан нашел общий язык, и увлечение ею не проходит по сей день.
Десятый класс Нурсултан заканчивал в Каскелене. Сначала квартировал у дальнего родственника, который в открытую жил с двумя женами, потом, изрядно намаявшись в не очень счастливой семье, ушел в общежитие. И еще долгие годы «общага» будет родным домом Назарбаева. Двенадцать каскеленских десятиклассников жили дружно и, что характерно, они никогда не интересовались какой национальности его однокашник: казах ли, русский, турок, балкарец. Одноклассник – и весь сказ. Спросить какого ты рода-племени считалось неприличным, оскорбительным, равным вопросу: юноша ты или девушка? (Заметим в скобках, что сегодня по внешнему виду порой бывает трудновато распознать к какому полу принадлежит та или иная особь).
Школа закончена. Золотая медаль Нурсултана – первая награда за ум, упорство и знания. Юноша решил стать химиком. Подал документы в КазГУ. Тогда медалисты сдавали экзамены. Нурсултан не сомневался – пройдет. И преподаватель по химии, принимавший экзамен по специальности, сказал ему: «Да ты, мил человек, будешь гордостью нашего факультета!» Наивные. Пышным цветом, как и нынче, расцвели в вузах блат и взятки. Ни того, ни другого за плечами и в карманах Нурсултан не имел. И срезался: один балл недобрал.
В муторном настроении, не найдя свою фамилию в списках счастливых, Нурсултан побрел к выходу. И вдруг на доске объявлений видит плакатик: «Абитуриенты, набравшие на вступительных экзаменах столько-то баллов, – как у Назарбаева – приглашаются на учебу в Киевский институт гражданской авиации».
Как в тумане, видит Нурсултан медицинскую комиссию, которая с первого захода признала его по всем статьям «годен». Авиатор в погонах вручил ему билет Алма-Ата – Киев, и Нурсултан слегка отошел от треволнений, когда подъезжал на попутке к Чемолгану.
– Я буду летчиком! – с порога объявил он.
– Кем, сынок? – приложив руку к уху, спросила мать.
– Летчиком, – повторил Нурсултан, – буду летать в небе.
Не ожидал Нурсултан, что у его матери гневом могут загореться глаза.
– Летать в небе?! Значит, ты не хочешь, как твои предки, работать на земле? Ты не хочешь, как Алдан водить отару, не хочешь, как Лексей учиться на тракториста? – И, как удар камчой, из уст матери прозвучал приговор: – Прокляну!!!
Потупив глаза, стоял Абиш, слезами залилась мать, Нурсултан закусил губу и никак не мог вытолкнуть из сознания роковой приговор «прокляну!». Почему столь решительно воспротивилась Альжан порыву сына, он понял позже. Мать знала, что близ Алма-Аты разбился пассажирский самолет: погибли все и, конечно, летчики. И когда Нурсултан сказал: «Буду летчиком», мать резко воспротивилась его желанию. Слово родителей – закон, и Нурсултан, погоревав с неделю, распрощался с мыслью об авиации.
Страна, между тем, рвалась в мировые лидеры. Огороженная «железным занавесом», она не признавала никаких чужих технологий, передовых идей: от швейной иголки до космических кораблей страна изготовляла сама, готовая в день «икс» воевать против всего мира на полном самообеспечении. В этом, думается, суть «железного занавеса». Чтобы быстрее наращивать мускулы, позарез нужна мощная тяжелая промышленность. Страну покрыли десятки новостроек – ударных, комсомольских! – которые в сжатые сроки станут гигантами индустрии.
Почти случайно Нурсултан прочитал в газете «Ленинская смена» призыв: «Если тебе комсомолец имя, имя крепи делами своими!» Далее адрес: Темиртау – Всесоюзная ударная комсомольская стройка – металлургический комбинат. Металлург, сталевар – это профессия для настоящих мужчин. Против выбора Нурсултана родители не возражали, и без мала восемнадцатилетний комсомолец отправился в райком за путевкой.
Да, гладко было на бумаге, то бишь в газете. Ударная стройка произвела на Нурсултана гнетущее впечатление. По делу и без дела копошащийся люд у «нулевого» цикла – фундаментов, горы разбросанных где попало ящиков не то с техникой, не то с оборудованием, дощатые и немыслимо грязные столовые и ни одного общежития. Жили в палатках. Но при всем при этом будущие командиры производства умели заглянуть в завтрашний день. Из тысяч добровольцев они отобрали триста крепких ребят и отправили учиться на металлургов. Двести – на Урал, сто – на Украину. В Днепродзержинск поехал и Нурсултан Назарбаев.
Город Днепродзержинск Нурсултану понравился, как и сам Днепровский металлургический завод – сильный, авторитетный. При заводе техническое училище, где казахских юношей учили премудростям сталеварской науки. Учеба давалась нелегко. Дисциплина, режим почти военные, если не строже. У дежурного группы – подъем в четыре часа утра и сразу за швабру. Общий подъем – в шесть. Заводской гудок неумолим (часы в те времена – роскошь), он поднимает с постели, к завтраку и зовет на работу. У пэтэушников в обязательном порядке зарядка, учеба в классах, работа на заводе.
Повезло ребятам на учителей и наставников: хоть и строгие, но спецы классные и очень отзывчивые. Уму-разуму они учили по общеобразовательным и специальным дисциплинам, изучали домну, ее устройство, технологию плавки, правила ухода за чугунной и шлаковой летками, организацию работы на литейном дворе, работу с механизмами.
Когда первый раз пэтэушники в цехе увидели, как варится металл, обомлели. Нурсултан, делясь впечатлениями, сказал: «Расплавленный чугун течет, как вода в арыке, – подойти страшно». Еще бы не страшно! «Вода в арыке» – жуть как горяча: полторы тысячи градусов!
Глубоко убежден: качества лидера проявляются с детских лет. Вспомните – эго и восхождение на холм, и как зарабатывал Нурсултан деньги на гармонь и домбру, и как верховодил среди пацанов в Чемолгане, да и золотая медаль после школы – дело совсем непростое.
Лидером среди казахских ребят в Днепродзержинске стал не сразу. Еще в поезде, идущем на запад, власть к рукам прибрал наглый, физически крепкий, с ярко выраженными воровскими замашками Агабек Рыспеков.
Авторитет ему добавила кража двух чемоданов у попутчика-северянина, и щеголял Агабек с той поры в модных и дорогих костюмах. В учебе был ленив, демонстрируя силу, был щедр на зуботычины. Поэтому никто не посмел, когда стали выбирать старосту, проголосовать против Рыспекова. При одном воздержавшемся (Нурсултан). И схлестнулись с тех пор правда и кривда, честность и зависть.
Не зря, хотя это на грани фантастики, предрекал мастер Нурсултану пост премьер-министра. Цепкую память, недюжинное упорство, душевную открытость Назарбаева вскоре оценили не только мастер Дмитрий Погорелов, но и братишки-земляки. И еще одна черта нравилась ребятам у Нурсултана: умение постоять не только за себя, но и хоть пусть это громко сказано, и за честь всех казахов-пэтэушников.
Однажды ребята пришли в спортивный зал завода. На ковре резвились мускулистые борцы-днепродзержинцы. «Бог ты мой! - подумал Нурсултан, следя за поединком. – Ведь это наша казакша-ку-рес». Вскоре один из победителей, завидев на скамейках смуглолицых юношей, выкрикнул:
– Не желает ли кто-нибудь на ковер? Или кишка тонка?
Среди гробового молчания Нурсултан поднялся со скамейки, сбросил рубашку, брюки, ботинки и не спеша направился к ковру. Выглядел он, конечно, не по-борцовски: сатиновые трусы до колен, выцветшая майка и, понятно, босой. Соперник смотрелся предпочтительней: борцовское трико, бугры мышц и снисходительная улыбка. Поединок начался. Сцепившись руками, натужно пыхтя, борцы кружили по ковру. Прошла минута, вторая... Нурсултан делает неожиданную подсечку, противник валится с ног, но быстро вскакивает, и тут Нурсултан выдает свою коронную, «домашнюю» заготовку – бросок через бедро. Противник повержен, Нурсултан припечатывает его к ковру.
Если бы мы видели, как ликовали земляки, как по-джентльменски, хоть и кисло поздравляли украинские хлопцы победителя! Нурсултана приняли в сборную команду завода, а потом и города. Тренировал его опытный мастер Лев Рудольфович Ежевский. Он вылепил из Нурсултана классного борца и, как тонкий психолог, пополнил жизненную копилку будущего Президента замечательными качествами: упорством, умением поставить реальную цель, добиться победы.
Благодарный ученик, спустя 35 лет, пригласил Льва Рудольфовича в Алма-Ату. Принимали его, по словам тренера, как министра дружественной державы. От полноты чувств, от восторга после встреч с казахстанцами, с самим Нурсултаном Абишевичем, у Ежевского часто на глаза наворачивались слезы... Это ведь, какое сердце надо иметь, чтобы вспомнить, приветить пожилого человека, который давным-давно прививал пареньку из Казахстана бойцовские черты характера! Крохотный штрих из поступков биографии Назарбаева, но как он по-человечески многозначителен.
Между тем, жизнь в общежитии, в училище, на заводе текла своим чередом. Что-то ладилось, что-то не ладилось в казахской группе. И менялось.
Спустя какое-то время Агабек Рыспеков по требованию группы без боя, без угроз сдал полномочия старосте Нурсултану Назарбаеву.
Напомню три расхожие пословицы-присказки: «Каков поп – таков и приход». «Туз он и в Африке туз». «Лидер – всегда лидер». Под влиянием Нурсултана и, безусловно, из-за зависти (иногда это чувство приносит хорошие плоды) Рыспеков заметно подтянулся в учебе и на производственной практике, но не примирился со своим поражением и весьма холодно относился к Назарбаеву. Нурсултан платил ему той же монетой.
Прошли годы. Глазам своим не поверил Нурсултан Абишевич, когда в приемной увидел Агабека Рыспекова. Пригласил домой, Сара Алпысовна, как водится, накрыла стол, а когда бывшие пэтэушники остались наедине, Назарбаев сказал:
– Рассказывай о своем житье-бытье.
Агабек рассказал. Закончил технологический институт. Устроился инженером. Сейчас вырос до начальника смены.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но именно ты в Днепродзержинске разбудил во мне зверя. Я поклялся тогда: расшибусь в лепешку, но стану инженером, руководителем.
– Очень рад за тебя, очень рад, – искренне проговорил Назарбаев.
Погоди радоваться. Я сейчас скажу такое, что ты вправе указать мне на дверь. Одно время я вынашивал мысль: сбросить тебя с поезда или окунуть в ковш с металлом.
– Не верю, не верю! – запротестовал Назарбаев. – И давай так, кто старое помянет, тому, сам знаешь, что полагается.
– Не веришь – твое дело, – сухо отозвался Рыспеков.
Когда гость ушел, Назарбаев подошел к окну и задумчиво стал смотреть на темную аллею. Вздрогнул, когда в комнату зашла Сара.
– Кто это был?
– Мой... друг по Днепродзержинску. Сейчас он работает начальником смены в Темиртау, – не оборачиваясь, ответил Назарбаев…
…Но... мы слишком рано расстались с Днепродзержинском. Тут происходили события, которые никто и никогда не вычеркнет из памяти Нурсултана.
Например, дружба с Николаем Литошко – Миколой по-украински. Это его в первом поединке уложил на ковер Нурсултан. И странное дело: другой бы затаил обиду – ну не смех ли? – новичок расправился с разрядником по борьбе. Выходя из душа, Николай хлопнул Нурсултана по плечу и сказал: «Молоток!» Немного подумал и предложил: «Пойдем, паря, ко мне домой. С мамой познакомлю». Нурсултан coгласился. Литошко жил в поселке металлургов Романково. Скромная хата и удивительной доброты ее хозяйка – Екатерина Карповна. Сидя за столом, чуть ли не урча от удовольствия, Нурсултан из полумиски хлебал вкуснейший украинский борщ, прикусывая пирог с золотистой коркой.
С того дня и повелось, что зачастил в Романково Нурсултан, соскучившийся по домашнему уюту и задушевным, неторопливым разговорам с Николаем и Екатериной Карповной. Подружились на всю жизнь, подружились хлопцы – украинец и казах. Позже они вместе работали в Темиртау. Вместе с Назарбаевым Николай выпускал первый казахстанский чугун, и газетчики на все лады расписывали это историческое событие. Побывал Микола Литошко и в гостях у Президента Республики Казахстан. Побывал в солидном чине: член правительственной делегации, которую возглавлял Леонид Кучма. Хитрый Л. Кучма знал, что когда Нурсултан Абишевич увидит друга юности, он не будет скрывать своих чувств, будут объятья, улыбки, а добрый настрой – успех в любом деле. «Перший» друг побывал и на даче Президента, где Сара Алпысовна, как некогда мать Литошко, сама приготовила для гостя и закуски, и знаменитый бесбармак…
Через тернии к власти
С секретарем партийного комитета Карагандинского металлургического комбината Нурсултаном Абишевичем Назарбаевым мы познакомились в начале шестидесятых годов. Мы – это я, корреспондент «Казахстанской правды» и мой тезка Геннадий Бочаров, корреспондент «Ленсмены» (потом он работал в «Комсомолке», «Литгазете», ТАССе, «Известиях»). Искали мы в цехе Н.А. Назарбаева на машине – столь огромным предстал он перед нашими взорами. Нашли. От группы рабочих отделился молодой, симпатичный, крепко сбитый казах, в каске, лицо измазано сажей... Назарбаев сказал:
– Сейчас не до разговоров. Авария. Встретимся в семь вечера у проходной.
Встретились. Мы – трое, почти одногодки, без всяких церемоний с ходу нашли общий язык. Прошло столько лет, а дни, проведенные в Темиртау, врезались в память накрепко. Тому «виной» сам Назарбаев. Жаль, что журналисты тогда не имели диктофонов! Этот парень про комбинат, как энциклопедия, знал все. Угадывал, предвосхищал наши вопросы, говорил образно, рельефно, заразительно смеялся удачной шутке и ни разу ни на что и ни на кого не пожаловался. В темноте он уходил из гостиницы, мы думали, он шел домой, а утром узнавали, что его видели в цехах.
– Этот парень далеко пойдет, – сказал Геннадий Бочаров, когда мы уезжали из города.
– Думаю, что он и до Москвы доберется, – согласился я.
У американцев в почете фраза «Сделал себя сам». Это подходит к Назарбаеву. Без лохматой руки, без единого высокопоставленного родственника, он сам пробивал себе дорогу в жизни. Сейчас многие кичатся: я из дворян, из князей, биев... Назарбаев гордится тем, что в его жилах не течет ни одной капли «голубой крови». Путь наверх был чудовищно труден. Он прошел его, хотя от невзгод, ударов судьбы иногда приходилось стискивать зубы...
Казахстанская Магнитка не очень-то скучала по своим курсантам. Встретила с прохладцей, работать первые месяцы пришлось с бетоном: месить его, укладывать. Лишь к зиме Нурсултана направили в цех четвертым горновым.
– Труд был адский, – скажет потом Президент республики.
Не сгущая красок, расскажу, как варилась сталь. За семичасовую смену металлург выпивал полведра соленой воды, дробил ломом застывшие скрапы, надевал асбестовый халат и лез в пламя, когда в печи случалась поломка. Беспрерывный рой огненных искр. После смены ледяной получасовой душ, иначе от усталости до общежития не доберешься. Кровь из носа, носилки в цехе – обычное явление.
В общежитии холод. Спать ложились вчетвером, укрывались одеялами, а сверху матрацами. Ночью менялись местами: посередке теплее. Комбинезоны от мороза стояли колом, они потом оттаивали на теле и высыхали у печи.
Пьяные драки, поножовщина в общежитиях едва ли не каждый день: Одесса поднималась на Свердловск, Липецк на Полтаву. Однажды Нурсултан задержался у приятеля, а когда пришел в общежитие, узнал, что трое парней убиты. Никогда бы Назарбаев не остался в стороне от этой жуткой драки, окажись он в те минуты в общежитии...
Зарабатывал молодой сталевар много: более четырех тысяч рублей в месяц. Две тысячи из них посылал отцу и сильно расстроился, когда узнал, что тот к деньгам не притрагивается. Лишь однажды отец устроил той, когда увидел в «Казправде» фотографию сына – ударника коммунистического труда.
В один из дней отец приехал в Темиртау и вместе с сыном пошел на работу. Всю смену бродил по цеху, стоял старый Абиш у плавильной печи, а тут еще, как назло, вспоминает Назарбаев-младший, произошла крупная авария. Когда возвращались домой, погрустневший отец сказал:
– Султан, зачем ты себя так мучаешь? Я сиротой в три года остался, все перенес, но такой страшной работы не видел. Брось все!
Много позже, побывав на металлургических предприятиях Южной Кореи, Назарбаев увидит огромную разницу в работе сталеваров и оценит ее двумя словами: земля и небо. Зато по выплавке стали СССР занимал первое место в мире.
Конечно, Нурсултан не согласился с доводами отца, оправдывался, дескать, если бы не авария... Самое поразительное то, что Назарбаев полюбил свою профессию и менять на любую другую и в мыслях не держал. Семь лет «горячего стажа» накопил Нурсултан Абишевич. Более того, поступил в политехнический институт, который после третьего курса переименовали в «завод-втуз». Закончил его, разумеется, с красным дипломом.
В 21 год вступил в члены КПСС. По убеждению и, не будем скрывать, из карьеристских соображений. Знал и видел Назарбаев, что без этой «корочки» выше бригадира не прыгнешь. Рвались тогда в партию многие, но вход туда инженерам, врачам, учителям был очень ограничен и они маялись в многолетних очередях. Что в партию вступали, как правило, лучшие представители своих профессий, спорить никто не будет. Худших отправляли в лагерные зоны. Да, среди коммунистов попадались и взяточники, и казнокрады, и насильники, и дураки – никто этому не удивлялся. Равно, как мы перестали удивляться, когда за тюремной решеткой парятся безвинные люди. Встречались и «пофигисты», которым партия и на дух не нужна и к командным высотам они не тянутся - не по силам им это, не по характеру.
Оглянуться не успел Нурсултан, как его избрали парторгом цеха. Да и как не избрать, когда он в своем деле мастер-профессионал (второй горновой), и когда готовились разливать сталь, то назарбаевский глаз срабатывал как алмаз. Быстрее лаборатории он по цвету искр, по высоте, на которую они подскакивают, безошибочно определял качество плавки.
– Кремния – одна целая двадцать пять сотых процента, – сообщал он бригаде, – серы – ноль целых четыре десятых, кальция...
Когда из лаборатории поступал результат, в бригаде кое-кто цокал языком: «Во дает!».
Парторг – фигура в цехе заметная. «По бумажке» и «без бумажки» Назарбаеву приходилось выступать в цехе, на конференциях, слетах, участвовал в Международном фестивале молодежи в Хельсинки, избрали его членом ЦК комсомола республики, а потом и Союза.
…Сталевар - профессия очень редкая среди казахов. И потому партия, проводя национальную политику, всячески выпячивает, порой не по заслугам, коренных одиночек-металлургов. Но мы знаем, что Нурсултан Назарбаев был истинным лидером в делах, за которые он брался. Его кредо сталевара: умру, сгорю у печи, но докажу, что я не липовый, а первоклассный специалист! И доказал!
А годы, как всегда, торопились. Уговорили и избрали Нурсултана Абишевича вторым секретарем Темиртауского горкома партии.
– Не волнуйся, – сказали ему, – будешь повседневно заниматься своим комбинатом. Ты ведь секретарь по промышленности...
С горкомовской высоты Назарбаеву открылась, увы, неприглядная картина строительства комбината. Что Казахстанская Магнитка – невиданная дотоле махина, спору не вызывало. 95 цехов и любой под стать заводу, 35 тысяч рабочих, 400 километров железнодорожных путей, десятки тепловозов, 1500 грузовых машин, электростанция, два совхоза и проч. и проч.
Поражала бестолковщина, авралы. К 1 Мая, к 7 Ноября, к Новому году обязательно сдавали крупные объекты, а следом сыпались ордена и премии. А объекты эти приходилось потом доводить до ума еще многие месяцы. Социальная сфера – хуже не придумаешь. Словом, комбинат косолапил на обе ноги. Самое ценное, что вынес Назарбаев, работая секретарем горкома, то, что он намного расширил свой кругозор. Научился почти безошибочно угадывать болевые точки на стройке, помогал специалистам расшивать узкие места на производстве, отделяя зерна от плевел, появлялся в нужное время в нужном месте.
Говорят, один в поле не воин. Но это, смотря какой воин... Крупицы опыта руководителя не почерпнешь из книжек. И никогда не растеряешь его, поднимаясь по служебной лестнице.
...На комбинате проходила отчетно-выборная партийная конференция. Понаехали в Темиртау партийные вожаки всех рангов и калибров. Главенствовал в президиуме первый секретарь Карагандинского обкома партии В.Н. Акулинцев. Прибыли они не с пустыми руками, и хоть привезли не кота в мешке, а заведующего отделом пропаганды и агитации, которого, мыслили, они порекомендуют возглавить партийную организацию комбината. Порекомендовали. Из задних рядов раздался звонкий голос коммуниста, работающего железнодорожником.
– А на кой ляд, товарищи, мы будем голосовать за приезжего, когда сами вырастили толкового и принципиального мужика. Вношу предложение – голосовать за Нурсултана Назарбаева.
Партийная дисциплина столь крутого поворота не предусматривает. И не секрет, что имя нового секретаря улетело и в Алма-Ату, и в Москву. (Секретарь парткома комбината – номенклатура ЦК КПСС). Между президиумом и залом развернулась нешуточная баталия. Зал победил.
Тяжелую ношу взвалили коммунисты на плечи Нурсултана Абишевича. Вместе с генеральным директором они наравне отвечали за положение дел на комбинате. Напрямую по телефону звонили из Москвы министры, заведующие отделами ЦК КПСС. Спрашивали: в чем нуждаетесь? Какие проблемы? Но телефонные переговоры в папку не пришьешь. Простая истина гласит: хочешь погубить важное дело – звони по телефону.
В моем личном архиве с давних пор хранится рукопись Нурсултана Абишевича. Он дал мне ее почитать, если надо, подредактировать и тиснуть в «Комсомольской правде». Я честно потрудился над статьей, «катапультировал» ее в Москву, но и всегда смелая «Комсомолка» не рискнула ее напечатать. Ведь Темиртау – флагман, гордость комсомола, а Нурсултан Назарбаев пишет, что бардака на комбинате выше крыши. Неувязочка получается...
…Уже позже Н.А. Назарбаев,будучи секретарем ЦК Компартии Казахстана, Председателем Совета Министров Казахской ССР, писал, что и в масштабах республики невозможно решить многие жизненно важные для народа проблемы без подписи-закорючки чиновника из центрального ведомства.
«Бездумный диктат привел к тому, что богатейшая сырьевыми ресурсами, пользующимися на мировом рынке повышенным спросом, наша республика оказалась в тяжелейшем положении в своем социальном развитии и на грани экологического кризиса. Действуя методом слона в посудной лавке, министерства уничтожили Арал. Экибастуз засыпает золой степь. Нефть не служит тем, кто ее добывает. Для различных полигонов отчуждены земли животноводов, о компенсации и речи нет.
Прошло пять лет после начала перестройки, а союзные министерства не позволяют еще предприятиям пользоваться даже сверхплановой продукцией, даже отходами и вторичными ресурсами, нефтью и углем. Чем позволено владеть Казахстану, составляет лишь семь процентов объема промышленности, а 93 – отчисляют от своих прибылей республике лишь один процент. Доколе республика будет ходить с протянутой рукой по московским кабинетам?
Творческий гений человека создал Байконур, прекрасный город Ленинск. Но мало кто знает, что ворота космической гавани, станция Тюратам – убогое прибежище местного населения, в которое не пускают, как с горечью писал в «Буранном полустанке» Чингиз Айтматов, даже к местам захоронения предков. Месторождение Майкаин дало стране золота на миллиарды рублей, но жизнь населения этого поселка на грани нищеты. Таких примеров я мог бы привести много. Наше правительство с помощью ученых должно предложить меры по сбалансированию экономики. Все что угодно, но нам надо начинать жить по средствам...».
Не вина, а беда наша, что мы не могли в те годы публиковать столь острые, государственной значимости статьи. Но и из этих, пусть запоздалых строк читателю ясно, что труд партийного вожака сродни сизифову труду.
Другой бы, наверное, отчаялся: махнул рукой, плюнул, сами, мол, разбирайтесь в навозной куче. И вернулся бы в сталевары. Но он бы не был тогда Назарбаевым. Потому он продолжал бороться. Знал, что стране нужна сталь срочно и позарез. И добился, что на казахстанскую Магнитку прибыл секретарь ЦК КПСС В.И. Долгих с многочисленной свитой. Три дня безвылазно они кружили по комбинату, настрочили кучу справок, рекомендаций, провели актив и отбыли восвояси в Москву.
Неделю примерно спустя – звонок из первопрестольной: по Карагандинскому металлургическому комбинату состоится заседание Секретариата ЦК КПСС. Докладчик Н.А. Назарбаев. «Не докладчик, а ответчик», – подумалось Назарбаеву, потому как великих сдвигов в Темиртау не произошло. Пообещал себе: все равно я врежу этим верхоглядам и бюрократам из министерств по первое число. Мне бояться нечего – доменная печь не убежит.
Приехал в Москву, прошелся по отделам, и вдруг срочный вызов. И не к кому-нибудь, а ко второму секретарю ЦК КПСС, «серому кардиналу» Михаилу Андреевичу Суслову. Волновался, конечно, почти до дрожи.
«Когда меня ввели в его кабинет, – вспоминает Н.А. Назарбаев в книге «Без правых и левых», – Суслов – суховатый, высокий, немного согнутый – вышел из-за стола, поздоровался.
– Покажите-ка сначала, молодой человек, где находится этот ваш Темиртау.
Я подошел к висевшей на стене большой карте Советского Союза.
– Вот здесь, Михаил Андреевич. Вот Казахстан, вот Караганда, а рядом, в ковыльной степи, построили гигант черной металлургии страны, послевоенный стратегический объект...
– Продолжайте, продолжайте.
Ну, я и продолжил, рассказал все, как есть…
Без страха и упрека
Назарбаеву пришлось пережить событие менее драматичное по накалу, чем августовский путч в Москве, но для него столь же нелегкое.
Это был удар не только по самолюбию и политическому престижу Назарбаева, которого бесцеремонно отодвинули. Этот шаг грозил серьезными осложнениями Казахстану, где славянское и неславянское население делится примерно поровну, и линия национального разлома глубже всего пролегла бы по Казахстану.
На пресс-конференции, собранной по поводу этого события Президент Казахстана с трудом скрывал свою растерянность и подавлял раздражение. Но был сдержан в комментариях и не позволил ни одного резкого слова, хотя наверняка ему хотелось высказаться в своем стиле «Ну, мужики...».
А потом все с сочувствием и тревогой ждали его ответных действий. И Назарбаев сделал свои «фирменные» полхода: Ашхабад, затем Алма-Ата. Получалось органично, как будто именно так все и задумывалось с самого начала. А главное - опять спокойно и сдержанно...
Вообще у Назарбаева политика «получается» удивительно легко. Может быть, потому, что все, что он делает, понятно и логично с точки зрения простого «мужицкого» здравого смысла. А потому – предсказуемо. И если политика действительно искусство возможного, то Назарбаев просто точно знает границы возможного.
Он меняется сам, меняет взгляды, команду и приоритеты, потому что меняются реалии и ему нельзя отстать. Он опять перед выбором. А до выбора – опять полшага...
В древности Казахским государством мог править лишь чингизид, представитель «белой кости», в советскую эпоху – ставленник административно-командной системы. Но в момент, когда начались процессы демократизации, Казахстан возглавил первый всенародно избранный Президент Нурсултан Абишевич Назарбаев.
Современные реалии, в которых приходится утверждать себя политическому лидеру, ясно показывают – они не для воспитанных в тепличных условиях рыхлых начальников. Только человек с ярко выраженной волей к победе, какой, несомненно, обладает Н.А. Назарбаев, может ныне иметь успех сам и привести к успехам свою страну…
zhaikpress.kz
